Эксклюзив
Парламентская газета
Геннадий Селезнёв о том, что единственное занятие, которое позволяет ему по-настоящему отвлечься от всего, — это верховая езда
Договорённость была такая: Геннадий Селезнёв, стоявший на капитанском мостике Государственной Думы с 1996 по 2003 год, параллельно возглавлявший Федерацию конного спорта России, расскажет читателям «Парламентской газеты» о его любимом и поныне увлечении — верховой езде. Информационный повод как нельзя кстати — приближается год Лошади.
— Когда впервые, Геннадий Николаевич, вы оказались на коне?
— Моё знакомство с этим домашним животным, о котором сложены песни, написаны рассказы и повести, произошло в деревне Чудской Бор Ленинградской области. Там я жил до десяти лет у бабушки по материнской линии Анастасии Фёдоровны Свободиной. Ходил в начальную школу, все четыре класса которой помещались в одной комнате. И была у нас Раиса Ивановна Миронова — единственная учительница в Чудском Бору. Я её очень хорошо запомнил. Был отличником, примерным учеником. Водил дружбу с деревенскими мальчишками. Летом нам местный конюх доверял пасти колхозных лошадей, выезжать на них в ночное. Сперва испытывал боязнь перед ними, приглядывался, как пацаны постарше меня ловко управляли ими, используя вместо уздечки обыкновенную верёвку, а вместо седла — телогрейку. Вскоре и сам научился скакать рысью и галопом. Было мне тогда лет восемь. С той поры и «заболел» лошадьми на всю жизнь.
— Где и когда попробовали свои силы в седле?
— В Ленинграде в середине 50-х была всего одна детско-юношеская конноспортивная школа. Я записался в неё. Но чтобы поступить туда, надо было пройти строгую отборочную комиссию, которую возглавляла выдающаяся советская спортсменка, восьмикратная чемпионка СССР по конному троеборью Нина Николаевна Смыслова. Выдержать сумасшедший конкурс мне помогли навыки езды верхом в Чудском Бору. Дважды в неделю я посещал школу, учился управлять лошадьми с разными темпераментами, каждый раз стремился понять их настрой. Кони хорошо чувствуют всадника: сильный он или слабак. Слабохарактерного человека норовистый скакун непременно скинет на землю. А если у наездника рука крепка — будет подчиняться чужой воле.
— Хлысту волю давали?
— Что ты! Ни разу не ударил коня! Помню, однажды молодой жеребец больно укусил моё плечо. Тогда я уже покуривал. И он таким вот образом отреагировал на табачный запах, идущий от меня. После такого случая я всегда тщательно мыл руки, прежде чем подойти к лошади. Главное — её надо любить, относиться к ней, как к самому себе. Единение человека с конём не нуждается ни в понукании, ни в хлысте. Когда едешь верхом, концентрируешься только на выполнении упражнения, заданного тренером. И если делаешь его без ошибок, получаешь огромное удовлетворение.
— На соревнованиях выступали?
— Участвовал в них до той поры, пока в 1966 году не пришла повестка: явиться на призывной пункт такого-то числа, при себе иметь то-то и то-то… Служил в ракетных войсках под Плесецком. Потом поступил в Московское высшее пограничное командное училище. Это было осуществление юношеской мечты — стать офицером-пограничником, — в которой смешались и романтика профессии, и постоянная любовь к лошадям. Однако служба около ракет больно щёлкнула по здоровью, и из училища меня комиссовали.
— В одной газете я прочитал, что после армии Селезнёв лет двадцать не садился на лошадь, а когда встал за дирижёрский пульт Госдумы, начал заниматься регулярно.
— В редкие моменты старался вырваться на манеж в «Планерную», олимпийский учебно-спортивный центр. Там было около двухсот лошадей. Я ездил на будённовце Ирисе. Десятилетний умный конь, в хорошей форме, мог преодолеть довольно высокие препятствия, покрывать в разных аллюрах большие расстояния. На нём я восстанавливал свои старые навыки. Конечно, не мог брать препятствия, как в семнадцать лет, когда имел первый разряд по конкуру, но по крайней мере рысь, галоп для меня — жанры хорошо были освоены.
— У вас есть свои лошади?
— Мне их трижды дарили, но я передавал их в детскую спортивную школу. С хорошим породистым скакуном надо заниматься постоянно, а не от случая к случаю, иначе он растеряет свои навыки. К тому же его надо кормить, содержать врача. Да и ставить его некуда.
— Лошади каких отечественных пород пользуются наибольшей популярностью?
— Их названия знакомы, пожалуй, даже тем, кто далёк от конного мира: орловский рысак, донская, будённовская, русская верховая, тракены, ганноверы, английская чистокровная и владимирская тяжеловозная порода. Каждая порода по-своему уникальна, и каждая несёт частичку нашей истории. Самые загадочные лошади планеты — это, пожалуй, ахалтекинские. «Змеи, гепарда и орла единый сплав» — так называют их поклонники породы. К слову, из-за необычной космической красоты и редкости (во всём мире осталось лишь две тысячи особей) это ещё и самые дорогие лошади мира.
— А в «Планерную» заглядываете?
— Иногда бываю, чтобы накормить коней морковкой, посмотреть соревнования, пообщаться с «хозяйкой» Элеонорой Пановой. А садиться в седло уже не решаюсь. Конный спорт очень тяжёлый, входит в пятёрку самых травматичных. Если грохнешься при моём возрасте и весе, это будет не очень приятно. Была травма спины.
— А ваши домашние конным спортом не увлекаются?
— Нет. Дочь Татьяна поездила немножко, но потом желание отпало. А вот внучки Лиза и Катя любят кататься на пони.
— Хотелось бы знать ваше мнение относительно лечебной езды — иппотерапии, поскольку сегодня встречается реклама, зазывающая родителей с детьми, страдающими болезнями опорно-двигательного аппарата, на ипподром.
— Безусловно, общение с лошадьми оздоравливает, положительно влияет на нервную систему. И всё-таки надо быть бдительными, чтобы не стать жертвами шарлатанов. Лечебная верховая езда допустима только в присутствии специалистов. Ведь больной ребёнок, посаженный на лошадь, может получить травму позвоночника.
— В своё время кабинет председателя Госдумы Геннадия Селезнёва украшали сувенирные кони. Где они сейчас живут?
— Подарочных лошадей много, во всех видах: стеклянные, деревянные, металлические, кожаные. Разных размеров. А живут они везде, где только можно. Часть убрана в сарай, часть выставлена на камине, во дворе. Картины с лошадьми мне тоже часто вручают. Но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят. Принимаю с благодарностью.
— Вы окончили факультет журналистики Ленинградского государственного университета. Возглавляли «Комсомольскую правду», «Учительскую газету», «Правду», теперь вот председатель совета директоров Мособлбанка. Сейчас себя хотя бы чуть-чуть журналистом ощущаете?
— Скажу честно: от журналистики я уже откипел. Хотя одно время тянуло вернуться назад, поскольку считаю нашу профессию лучшей. Приятно сознавать, что стоял у истоков «Парламентской газеты», отметившей недавно своё пятнадцатилетие.
— Что бы вы хотели пожелать коллективу редакции в наступающем году Лошади?
— Оптимизма, жизнелюбия, хорошего настроения. Будьте мудры и любопытны и помните: как запряжёте, так и поедете.
беседовал Леонид Чирков
